26 февраля на портале «Культура.РФ» прошла прямая трансляция мюзикла «Винил» Красноярского музыкального театра. Главный режиссер театра Николай Покотыло рассказал, чем интересна постановка, какую Москву он готов показать зрителям и почему работать без любви нельзя.

— Ваш мюзикл «Винил» номинирован на «Золотую маску» в шести номинациях. Для вас это признание, ответственность, причина еще больше работать и двигаться дальше? Рассчитывали ли вы на такой успех?

— Для меня это результат нашей общей работы в театре. В Красноярском музыкальном театре я работаю главным режиссером третий год. Я не рассчитывал, что так получится. Скажу честно, я больше мечтал об этом с «Мертвыми душами» Александра Пантыкина: в прошлом году мы попали в лонг-лист «Золотой маски».

Я безумно был влюблен в эту музыку, и эта история во мне жила. А потом появилась возможность реализовать «Винил» Евгения Загота — той музыки, которая меня зацепила пять лет назад. И мы сделали командный проект — с теми же, кто делал постановку по Гоголю: моим постоянным хореографом Мариной Суконцевой, художником Юрием Наместниковым, хормейстером Ларисой Сивых, дирижером Валерием Шелеповым и другими. Появилась мощная история, и я рад что она прозвучала. Ведь это высказывание самого театра и артистов, в гениальных ариях — исповедальных и романтичных, драматических и зажигательных.

Для театра это взрыв мозга. 20 лет назад первый и последний раз Красноярский музыкальный театр был на «Золотой маске» — со спектаклем «Инкогнито из Петербурга». Тогда он представлял Красноярский край, а сейчас в крае очень активно идет театральная жизнь. На этой «Маске», кроме нас, представлен еще Драматический театр имени А.С. Пушкина с двумя спектаклями: «Я. ДРУГОЙ.ТАКОЙ.СТРАНЫ» и «Розенкранц и Гильденстерн мертвы».

И у нас на весь край рекордное количество номинаций. Для нашей труппы это и вызов, и комплимент. Теперь мы должны следующими своими работами показать, что не случайно туда попали. 26 февраля наш мюзикл — в Театре Моссовета. Ну а итоги «Маски» — 16 апреля, посмотрим, что выйдет. Но мы не сидим и не ждем этой даты, пашем каждый день — как по разнарядке.

— Музыку к «Винилу» написал композитор Евгений Загот. Как вы нашли друг друга? Как вам работалось вместе?

— Каждый год во время «Золотой маски» в Союзе театральных деятелей России проходила Лаборатория режиссеров музыкальных театров под руководством Кирилла Стрежнева — сейчас главного режиссера Свердловской музкомедии. И в рамках этой «Лаборатории» существовала так называемая «авторская биржа». Композиторы приходили и показывали свои произведения, причем не только молодые — например, Максим Дунаевский играл там на рояле «Алые паруса» лет семь назад, Александр Журбин, Ким Брейтбург, Владимир Дашкевич. Там я услышал музыку Евгения Загота — она меня зацепила. Только в то время за нее ухватился другой театр, купил лицензию на несколько лет, но в итоге там так и не смогли ее поставить. А я записал себе демоверсию «Винила», и на протяжении нескольких лет не было ни дня, чтобы я не слушал эти песни в машине.

И вот полтора года назад, к открытию сезона, в августе, Женя позвонил и сказал: «Можно! Фас!» Мы меньше чем за год придумали историю и осуществили ее. Евгений — классный дирижер, гениальный аранжировщик и просто театральный композитор с большой буквы. Он несколько раз приезжал к нам — работал с солистами, репетировал с оркестром. У него не просто номерная система мюзиклов: песенка — дуэтик — песенка — дуэтик, а между ними связочки. Он создал развернутые сцены с музыкальной драматургией, системой лейтмотивов, конфликтами в музыке — когда звучит советский марш и песня о родине «И нас, Москва, ты ранним утром встретишь прохладной синевой своих аллей» (поет), и тут же врывается сумасшедший рок-н-ролл «Мы вам покажем другую Москву, без унылых пустых площадей». Вот как раз 26-го мы, красноярские ребята, и покажем Москве «другую Москву» — то произведение, которое почему-то никто не ставил в столице.

— О ком и для кого эта постановка? Каких зрителей вы бы хотели видеть?

— Это постановка о свободе творчества и самовыражения, борьбе общества и личности. Сюжет разворачивается в Москве 1957 года — накануне Всемирного фестиваля молодежи. Новое течение неформальной жизни — стиляги — хочет заявить о себе перед гостями-иностранцами. Они влюбляются, записывают пластинки «на костях» под носом у КГБ, ввязываются в конфликты, но живут. «Винил» — хитовый мюзикл, и вы точно еще долго будете напевать песни после просмотра.

Конечно, мы хотели расширить зрительскую аудиторию. Ни для кого не секрет, что всегда театры музкомедии и оперетты были немножко «50+». В последние годы все-таки много современной музыки — в нашем репертуаре процентов 70 стало нового материала. Сначала была «Голубая камея», «Казанова», «Мертвые души» — с нетипичной музыкой. И молодой зритель пошел. А вот теперь этот авторский рок-н-рольный мюзикл «Винил» — мировая премьера. Может быть, громко звучит, но ведь в мире никто его не играл, мы первые. И сейчас вот будет мировая онлайн–премьера.

— В «Виниле» поднимается вопрос творческой свободы. А вы считаете себя свободным художником?

— Нет, я не свободен. Режиссер-постановщик и главный режиссер театра — две разные профессии. От меня зависит жизнь труппы, с которой я работаю, поэтому многое делается с оглядкой. Вот, например, в 2000-е у меня не было никакого фильтра, сейчас уже есть. Хотя в том же «Виниле» мы хотели прокричать, что «в железной стране место есть новизне» — и сделали это. Это гимн нашего спектакля. И в этом плане я счастлив, что могу высказываться музыкой о том, что меня волнует. Это наслаждение — работать с автором, который тебя понимает, заниматься сотворчеством, видеть горящие глаза артистов, вести молодую команду вперед из года в год. Мои ребята — лучшие. Как так получилось, что вот в этом месте, в этом театре, сейчас работает команда, которой все по плечу, для меня загадка. А если еще и материально-техническая база нашего театра будет достойной наших артистов — тогда будет best of the best. Возможно, Год театра этому поможет — все-таки большое внимание к нам.

— Вы учились в Москве, работали в Казани, Петрозаводске и теперь в Красноярске. Какое место вы считаете своим домом?

— Да, я родился в Украине, в городе Недригайлов Сумской области. Учился в Москве. После окончания ГИТИСа с 2003 по 2005 год работал режиссером Татарского академического театра оперы и балета имени Мусы Джалиля. Там ассистировал зарубежным режиссерам — Денису Криефу (Франция), Вернону Маунду (Англия), Жанетт Астор (Канада). А с 2006 по 2009 год был художественным руководителем Музыкального театра Республики Карелия. Потом ставил спектакли в Саратове, Екатеринбурге, Омске, Одессе, Астрахани, Краснодаре и других городах. И вот с 2016 года руковожу музыкальным театром в Красноярске.

Дом — там, где мне комфортнее всего. Дом все-таки Москва, Куркино, хоть и за МКАД, зато Шереметьево близко. Красноярск — работа, но все больше и больше становится жизнью. Жаль, что он так далеко. К тому же это очень непростой город — со своими экологическими проблемами. Город утопает в промышленности — алюминиевый завод, графитовая фабрика, завод синтетического каучука, цветных металлов. Когда ветра нет, все зависает над городом.
Получается киношная сцена, как в «Городе грехов»: едет машина, и труба света такая — только это не спецэффекты задымления, а реалии. Когда из Москвы приезжаешь, первую неделю трудно дышать. Возвращаешься обратно — сложно привыкнуть к влажности. Хочется, конечно, чтобы дом и работа были рядом.

— Расскажите о том, как вы переехали в Красноярск. Обычно молодые профессионалы едут в столицу, а не наоборот.

— Мне кажется, так было в 2000-е — многие пытались уехать в Москву, чего-то здесь добиться. А сейчас идет мощная децентрализация — и я очень этому рад. Во многих регионах работают молодые главные режиссеры и худруки. Если ты хочешь заниматься театром, лучше езжай туда, а не бегай по разным московским площадкам и урывай куски. Я не могу представить себе в Москве такую работу, как у меня. В день — семь часов репетиций, когда люди утром приходят на четыре часа и вечером на три. Все четко и дисциплинированно. И остальное зависит от тебя, при желании можно сделать все что угодно. А в Москве музыкальный мир-то небольшой, а профессионалов много. Если драматических театров сто, то музыкальные легко пересчитать: Большой и Театр Станиславского, где никто не нужен, «Геликон-опера», где у Бертмана все в порядке, «Новая опера», Театр мюзикла, «Стейдж Энтертейнмент».

С Красноярским театром я познакомился в 2007 году: первым моим спектаклем стал рок-мюзикл «Овод» Александра Колкера. Затем была «Безымянная звезда», «Прекрасная Галатея», «Марица», «Летучий корабль» и масса других.

Нужно не бояться ехать в регионы — там ждут и люди, и театры. Очень много интересных артистов, классных оркестров и дирижеров. Да, будут ошибки, придется набивать шишки, но под лежачий камень вода не течет.

— Красноярский музыкальный театр 20 февраля 2019 года отметил 60 лет творческой деятельности. Какие перемены его ждут в будущем?

— Планы громаднейшие. Главное, что в данный момент театр заметен. В какой-то момент он был на периферии внимания власти. Но всегда любим зрителями — это самый посещаемый из музыкальных театров города. Сейчас у нас средняя заполняемость около 90% при плане в 82%. Наш «Винил» представили в конце июня 2018 года, и с тех пор все дни расписаны, а места в зале быстро раскупаются. Мы не можем даже своим актерам дать входные билеты. Но театр мюзикла ставит шоу, а делать его с техникой прошлого века — это значит отставать от времени и не реализовываться до конца. Сейчас мы надеемся, что внимание к нам министерства повлечет за собой реконструкцию сцены, замену всего звукового и светового оборудования. Мы верим, что скоро все изменится.

А вообще движуха в Красноярском крае колоссальная. Ни в одном регионе нет такой мощной театральной жизни, по-моему. Очень много интересного в театре Пушкина — там ставит спектакли представитель школы Фоменко, режиссер Олег Рыбкин. В ТЮЗе делают гениальную работу не раз золотомасочник Роман Феодори и художник Даниил Ахметов. Это единственный театр на другом берегу Енисея — в свое время заштатный, а сейчас театр художественных высказываний. На «Золотую маску» ездят Норильский театр, театр из небольшого поселка Шарыпово, Мотыгино, Ачинска, Минусинска.

— Вы учились в ГИТИСе — сначала на театроведческом у Бориса Любимова, потом на режиссерском — у Георгия Ансимова. Какие главные уроки они вам преподали?

— И тот и другой меня научили меня одному и тому же, но с разных сторон — любви. Что касается Бориса Любимова, вот я прихожу на спектакль как критик, я должен максимально влюбиться в эту постановку. Даже если она ужасна в художественном плане — найти то, что цепляет, увидеть что-то хорошее и вытащить его наружу. А Георгий Ансимов говорил то же самое про произведение: берешься за что-то, полюби его. Без любви в профессии режиссера невозможно. Сразу чувствуется, когда по любви, а когда коммерция. Хотя последнего никто не отменял, ведь режиссер — профессия нищая и временами жестокая. Ты должен доказать, заработать право ставить то, что ты считаешь нужным, научиться высказываться. И это я передаю теперь и своим ученикам: нужно любить профессию в театре, без любви нельзя. Мы должны родить этот спектакль, этого ребенка, в любви, растить его в любви и потом его любить на протяжении всей жизни.

— Какую из своих постановок вы считаете самой удачной и почему?

— Я думаю, «Мертвые души», потому что это режиссерский спектакль, в котором я много всего сказал. Этот тот материал, на котором можно и нужно показывать, что за «птица-тройка» и куда она несется. Гений Гоголя, помноженный на талант Пантыкина, композитора-либреттиста Рубинского и всей нашей команды. Это лайт-опера — то, что я для себя определил как оперу, написанную музыкальным языком мюзикла. Облегченная версия для понимания зрителя с глубокой философией.

— Есть в планах оживить что-то еще из классики? В какой форме?

— Моя давняя мечта — Василий Шукшин «До третьих петухов». Это 30 страниц — и все про нас. Такой лайт-вариант братьев Стругацких — с безумной шукшинской сатирой. Немного поясню. Библиотека, вечер. Сотрудница перед закрытием звонит подруге и на сленге 1970-х: «Ну, что танцы будут? Винишко брать?» — «Да-да». — «Ладно, потопчемся». — «Все, пока, до встречи». Выключается свет, закрывается дверь, и на полках библиотеки оживают персонажи. Иван-дурак влюблен в Василису Прекрасную. Она-то вроде и не против, но «не могу же за дурака замуж выйти». А он и не дурак, просто так назвали. И Василиса говорит: «Ладно, возьми справку, что не дурак, тогда поговорим». И Иван отправляется в путешествие за справкой. Встречается с Бабой-ягой, Горынычем, находит кабинет мудреца — маленького плюгавенького человечка, — как в фильме «Понедельник начинается в субботу». Так и не добившись справки, крадет печать, решив, что напишет сейчас бумажку и подтверждение поставит. «Не, так не считается», — решает Василиса. И дурак остается с этой печатью, без всего. Я надеюсь, когда-нибудь найдутся люди, которые поддержат мой идиотический энтузиазм.

— На портале «Культура.РФ» можно найти книги русских классиков, театральные постановки, фильмы, лекции. Поделитесь с нашими читателями любимыми книгами отечественных авторов?

— На первом курсе театроведческого факультета нам много давали читать — и я очень хорошо запомнил мистерию Вильгельма Кюхельбекера «Ижорский». Всем советую. И, кстати, тоже очень бы хотел когда-нибудь поставить в театре.

Беседовала Татьяна Григорьева.

Фотографии из личного архива Николая Покотыло.